Художественная выставка «Большой скульптурный салон», которая только что закончила работу в столичном Украинском доме, стала для тысяч наших соотечественников главным культурным открытием начала года. Ведь современный украинец, даже если он разбирается в современной живописи, по части скульптуры остается, говоря начистоту, почти полным профаном. Могу поспорить, что из десяти человек, для которых имена Пикассо, Шагала и Дали являются привычными символами современного искусства, девять никогда не слышали о Бранкузи, Джакометти, Генри Муре и Архипенко. А ведь эта четверка скульпторов сделала для развития мировой культуры не меньше, чем вышеупомянутые живописцы (которые, кстати, все занимались и скульптурой). Их работы стоят на престижных аукционах не дешевле (нередко — дороже), чем картины классиков двадцатого века. А бывший киевлянин и один из основоположников мирового современного искусства Александр Архипенко, если говорить о международном признании — один из самых великих украинцев не только прошлого века, но и всей нашей истории.

Для большинства наших соотечественников слово «скульптура» ассоциируется в первую очередь с памятниками национальным героям, которые после смены идеологической парадигмы чаще всего оказываются антигероями, превращая тем самым ни в чем не повинные монументы в заложников политической ситуации. Или c воплощенными в камне и металле фигурами популярных исторических, литературных и фольклорных персонажей, поставленными на какомлибо городском пятачке, чтобы привлечь к нему туристов.

Первый скульптурный салон, состоявшийся в рамках масштабного проекта «Арт-Киев» в Украинском доме год назад и продемонстрировавший тысячам посетителей работы современных отечественных скульпторов, был прежде всего действительно салоном. То есть местом, где столичная тусовка, как обычно, выпендривалась, состоятельные украинцы привыкали к новым для себя предметам украшения домашнего и садового интерьера (точно так же они десять лет назад привыкали к современной живописи), интеллигенция всех возрастов радовалась тому, что отечественная скульптуравышла из культурного подполья, а простые украинцы просто привыкали к ней как явлению искусства. Нынешний, второй «Большой скульптурный салон» стал еще и музеем, где можно было убедиться, что скульптура не только не уступает по выразительности живописи мирового класса, но и нередко превосходит ее. Ведь вместе с полутысячей произведений современных украинских скульпторов организаторы салона презентовали коллекции мастеров, от одной только мысли о возможности увидеть вживую произведения которых у ценителей искусства начинается нервная дрожь — Иоанна Георга Пинзеля, Огюста Родена и Александра Архипенко.

Искусство веры и переживания

Те из посетителей выставки, кто рассчитывал, пробежав через первый этаж Украинского дома, сразу подняться на второй, к залам Родена и Архипенко, едва переступив порог, сразу отказывались от своих планов. Потому что на первом этаже экспонировалось двадцать работ выдающегося творца барочной скульптуры XVIII века мастера Пинзеля и его школы из собрания Львовской галереи искусств.

Желая подчеркнуть степень эмоционального воздействия того или иного выдающегося произведения искусства, часто вспоминают старый исторический анекдот о туристе-англичанине, который, увидев в Санкт-Петербурге решетку Летнего сада, тут же решил ехать домой, сказав: «Все равно ничего прекраснее я здесь уже не увижу». В случае с работами Пинзеля эту фразу надо немного подправить, изменив «прекраснее» на «выразительнее». Иоанн Георг Пинзель — не просто мастер церковной скульптуры (он так и подписывался — «мастер Пинзель»). Он прежде всего человек из совсем другой эпохи, в которой скульптура воспринималась не как деталь интерьера и даже не как просто произведение искусства, но как материальное свидетельство существования иного, более совершенного и духовного, чем наш, мира.

Не будет преувеличением сказать, что скульптуры Пинзеля — это духовное озарение, воплощенное в дереве и камне. Его привезенные на киевский салон аскетичное «Распятие», трагичные и вместе с тем барочно изысканные «Жертвоприношение Авраама» и «Мария» можно ставить в один ряд с самыми выдающимися произведениями западноевропейских художников того времени.

При этом, в отличие от скульпторов позднего времени, результаты интеллектуальных и творческих поисков которых открываются зрителю, как правило, через аналогичное интеллектуальное усилие, мастер Пинзель апеллирует не к разуму, а к чистому переживанию. Недаром директор Львовской галереи искусств Борис Возницкий считает истоками его творчества соединение традиций западноевропейского искусства с воздействием византийской иконы XV–XVI веков, с которой Пинзель познакомился, приехав в середине XVIII века в западноукраинский город Бучач. Откуда он приехал — неизвестно. Как неизвестно и то, когда и где Пинзель родился и умер. Остались только несколько десятков его скульптур (менее половины от сделанных), которые вместе с многочисленными работами его учеников Борис Возницкий разыскивает уже почти пятьдесят лет. С того самого времени, когда в начале 60-х годов прошлого века он поехал по превращенным советской властью в склады церквям, чтобы спасти оставшиеся там произведения искусства. Работы Пинзеля Борис Возницкий разыскивал во Львовской, Тернопольской и Ивано-Франковской областях, где, как известно по документам, работал мастер. И не жаловался при этом ни на советскую власть, которой, естественно, было глубоко наплевать на церковную скульптуру, ни на отсутствие ассигнований. Молодой директор музея (сегодня директорский стаж Возницкого уже 46 лет) просто брал, где получалось, грузовик и три-четыре раза в неделю ездил на нем по всей Галичине. Скульптуры Пинзеля и его учеников находили на крышах, в подвалах, просто в траве поблизости от церкви. Как-то Возницкий вытащил трехметровую скульптуру просто из-под пилы двух учеников профтехучилища, которым поручили распилить ее на дрова. Оказалось, что таких работ здесь почти два десятка, причем некоторые из них спасти уже не успели.

Оценить сегодняшнее собрание работ украинского Микеланджело и его учеников, которым государство обязано директору Львовской галереи искусств, можно, исходя из одного примера. Несколько лет назад один из баварских музеев купил в Мюнхене, куда вдова Пинзеля уехала после его смерти, десятисантиметровые модели, которые мастер делал для своих скульптур (подчеркиваю — всего лишь крошечные модели, а не полноценные скульптуры), по десять тысяч долларов за штуку.

Сначала — хулиганы, потом — гении

Новые времена — новые герои. Украинец Игорь Воронов, благодаря которому киевляне увидели скульптуры Александра Архипенко и Огюста Родена, не музейный работник, а бизнесмен.Работы, представленные на выставке — часть его коллекции скульптуры, которая, по некоторым оценкам, является самой большой частной скульптурной коллекцией в Европе. Первую скульптуру, по его словам, купил десять лет назад, причем это была именно работа Архипенко. И с тех пор целенаправленно собирал скульптуры великого украинца.

Насколько эта коллекция профессиональна, можно судить по тому, что Игоря Воронова консультирует первый в мире знаток украинского (и не только украинского) авангарда киевский искусствовед и историк искусства Дмитрий Горбачев. Насколько она значима? Приведу только три цифры. Во всех государственных музеях нашей страны находятся две скульптурные работы Архипенко. Одну скульптуру мастера автор этой статьи видел в экспозиции знаменитой Третьяковской галереи (после Киева Архипенко жил и работал в Москве, Париже, Берлине, НьюЙорке). На нынешнем киевском «Большом скульптурном салоне» их было выставлено шестнадцать(!). Недаром автор и руководитель проекта «Арт-Киев» Наталья Заболотная, представляя журналистам Игоря Воронова, заметила — учитывая, что в наших музеях мало выдающихся произведений современного искусства, спасибо частным коллекционерам, которые дают нам возможность их увидеть. О том, что украинцам действительно это нужно, говорит хотя бы один из отзывов на выставку в Интернете, автор которого сетует, что выстоял в очереди в зал, где экспонировались скульптуры Родена, почти час. Если это даже и преувеличение, то очень характерное.

И все-таки главным событием «Большого скульптурного салона» была выставка Александра Архипенко. Профессионалам она дала уникальную возможность увидеть эволюцию творчества одного из величайших скульпторов прошлого века за несколько десятилетий. Коллекционерам — повод убедиться в том, сколько потенциально богато украинское искусство. Ведь если студент киевского художественного училища сто лет назад в Париже работал и дружил с Пикассо и Аполлинером, то, может быть, стоит и сегодня пристальнее присмотреться к произведениям молодых украинских художников? Историки искусства могли на примере работ бывшего киевлянина задуматься о путях развития искусства. Александр Архипенко первым догадался и показал, что в скульптуре пустота не менее важна, чем заполненный материалом объем, начал использовать в своих композициях сочетание различных материалов,создал движущуюся скульптуру, а также скульптуру из света, и таким образом предвосхитил оп-арт и кинетическое искусство. Может быть и те эксперименты, которыми сегодня увлекаются молодые киевские, харьковские, львовские и прочие арт-хулиганы — это не эпатажные забавы, а начало новых художественных направлений? Помимо эстетического наслаждения, выставка Александра Архипенко на киевском «Большом скульптурном салоне» стала еще и наглядным пособием на тему, как важно вовремя увидеть и распознать гениев в своем отечестве. Кстати, в Москву юный скульптор уехал потому, что был исключен из Киевского художественного училища за критику преподавателей. Еще один повод задуматься — на сей раз о том, кого может лишиться в будущем или уже лишилось отечественное искусство из-за нынешнего уровня преподавания в наших творческих (не только художественных) вузах.

Украина на стыке культур

Весь третий этаж Украинского дома был занят работами современных украинских скульпторов. Выдержали ли они соседство с Пинзелем, Роденом и Архипенко? Искусство — сложно устроенный механизм. Иногда бывает, что главные движущие его фигуры обнаруживаются задним числом, как минимум, через десятилетия. И не потому, что на чердаках находят рукописи и партитуры, а в глухих закутках мастерских и частных коллекций — гениальные картины и скульптуры. Гораздо чаще это происходит тогда, когда набравшее силу новое направление в искусстве начинает искать свои корни. И тогда выясняется, что художник или писатель N. «за много лет до…» уже начинал свои эксперименты.

Но на третьем этаже Украинского дома таких экспериментальных работ, которые через десяток-другой лет могут обернуться, возможно, новым открытием в искусстве, а, возможно, и ничем, было немного. Гораздо больше — добротных профессиональных скульптур, честно сделанных на продажу с учетом вкусов современного среднестатистического коллекционера. Много бронзы (она и места в интерьере меньше занимает, чем мрамор, и гораздо дешевле как материал), много анималистических и карнавальных мотивов, много юмора с легким сюрреалистическим акцентом. Короче говоря — много всего, что сегодня покупают. Но, стоп, разве этого мало? Хорошо уже то, что покупают и руководствуются при этом каким-то вкусом. Говорят, настоящий художник отличается от просто хорошего художника тем, что не будет год за годом тиражировать пришедший успех. Согласен. Сальвадор Дали, который за многие годы мало что прибавил к своим сделанным в молодости открытиям, наглядный тому пример. Но ведь были еще Пикассо и Шагал, которые, штампуя каждый день только коммерческие работы, в остальное время росли как художники. Так что возможно, современный украинский скульптор, работы которого начнут покупать благодаря прошедшей выставке, избавившись от постоянного поиска хлеба насущного, наконец выкроит несколько часов в день и для нетленки. И уж наверняка можно гарантировать — от «Салона» к «Салону» (а у него обязательно появятся и конкуренты) спрос публики на скульптуру будет не только увеличиваться, но и качественно улучшаться.

Из прошедшего «Большого скульптурного салона» стоит извлечь и очень важный культурологический урок. Украинское искусство добивается наибольших успехов тогда, когда не замыкается в узких региональных рамках, а в полной мере использует наш географический и исторический выигрыш — расположение на стыке сразу нескольких культур. Великие работы Иоанна Георга Пинзеля возникли в результате наложения на традиции скульптуры Микеланджело и энергетики немецкого барокко строгой духовности византийской иконы. Александр Архипенко использовал в своем творчестве энергетику российского футуризма, интеллектуальную изощренность французского и немецкого искусства, традиции скульптуры Древнего Египта, Африки и Центральной Америки. Но все это могло бы пройти мимо него, не будь первым детским впечатлением будущего скульптора древняя каменная баба, стоявшая во дворе киевского университета, в здании которого жила его семья.

Не знаю, как насчет политической, а вот на культурную многовекторность Украина, если мы хотим добиться настоящего успеха в современном искусстве, просто обречена.